Эстетика. Самосознание. Гибель.
Как много нам открытий чудных..
Столько всего нужно написать. Или не нужно. Или не написать. И даже больше, чем столько. Целую галактику всего. Разве ж галактику напишешь? В нее смотришь и плачешь. Ну потому, что она новая, не наша. А у меня теперь есть туда свободный доступ. Я думаю, она проходит через нашу. Поэтому мне немного страшно. Столкновения неизбежны. Что они принесут, я не имею ни малейшего понятия.
Но я по-прежнему папина дочка. И в этом нет ничего плохого. Одно из столкновений.
Да, там, книги изменяют сознание, учат, открывают глаза: аристотели, ницши, толстые, кастанеды. Но я никогда не думала, что мой мозг возрастом больше четверти века может что-то таким образом здорово потрясти. Я представляю, как пепел ложится на дно черепной коробки, закладывая основания городов-ульев Трациана Примарис. Вот честно. Пепел не для красного словца. Всё как нарисовалось. Там будут неслабые конструкции.
И вот я совсем юная девочка. Мне шестнадцать. У меня есть целая вечность.
И моя вечность ещё целая.
Столько всего нужно написать. Или не нужно. Или не написать. И даже больше, чем столько. Целую галактику всего. Разве ж галактику напишешь? В нее смотришь и плачешь. Ну потому, что она новая, не наша. А у меня теперь есть туда свободный доступ. Я думаю, она проходит через нашу. Поэтому мне немного страшно. Столкновения неизбежны. Что они принесут, я не имею ни малейшего понятия.
Но я по-прежнему папина дочка. И в этом нет ничего плохого. Одно из столкновений.
Да, там, книги изменяют сознание, учат, открывают глаза: аристотели, ницши, толстые, кастанеды. Но я никогда не думала, что мой мозг возрастом больше четверти века может что-то таким образом здорово потрясти. Я представляю, как пепел ложится на дно черепной коробки, закладывая основания городов-ульев Трациана Примарис. Вот честно. Пепел не для красного словца. Всё как нарисовалось. Там будут неслабые конструкции.
И вот я совсем юная девочка. Мне шестнадцать. У меня есть целая вечность.
И моя вечность ещё целая.
НИЩИЙ ТОЛСТЫЙ КАСТАНЕДА ИДЕАЛЬНЫЙ ПИСАКА