Эстетика. Самосознание. Гибель.
Без названияЗакрывая глаза, ты слышишь размеренный стук своего сердца. Он похож на стук в дверь, или на звук капель, падающих на сухую землю. Ты видишь яркий свет, или кромешную тьму. Ты еще не спишь, но только прислушиваешься к своему сну, стучащемуся в дверь твоего сознания, и яркий свет или кромешная тьма четко очерчивают контур этой двери. Вот сейчас, сейчас она откроется, и сон ворвется в твое сердце, размеренно отмерявшее «тук-тук, тук-тук», а теперь зашедшееся в сердечном приступе.
Ты закрываешь глаза в комнате с белым потолком и открываешь под чьим-то пристальным взглядом. Твои руки, касавшиеся мягких одеял, теперь крепко пристегнуты к койке кожаными жгутами.
Теперь ты, возможно, сможешь ходить по воде и сплевывать кровью, теперь ты сможешь изменять мир посредством мысли и изгибать по собственному желанию свое сознание, теперь ты, возможно, сможешь услышать эхо твоих слов, отразившееся от другой планеты, и сможешь избежать падения, спрыгнув с крыши небоскреба.
Ты снова погружаешься в свой дивный сон, где дверь уже раскрыта нараспашку, и свет или мрак заставляет тебя жмуриться от страха перед своей слюной цвета и консистенции крови, боли от изгибаемого сознания или от восторга перед прогулками по воде. Ты снова ощущаешь контуры пристальных взглядов, очерченные светом или мраком, ты снова чувствуешь образы их прикосновений, снова видишь размытые тени, хаотично движущиеся в пространстве, сталкивающиеся и проходящие сквозь друг друга. Все они – лики твоих снов, они отражаются от планет, возвращаясь к тебе, с новой страстью стучатся в твою распахнутую дверь, с новым чувством светят в твои ослепленные глаза. Они издеваются над тобой, возвращая тебе один и тот же момент жизни, когда ты мог ходить по воде, когда ты мог изменять мир, когда ты мог летать и не падать.
Ты просыпаешься точно там же, где и заснул. Все в порядке, сердце бьется размеренно и четко, зрачок фокусирует привычные детали обстановки. Ты не помнишь своего сна.
Ты наливаешь себе чашку горячего кофе с молоком, и все теперь точно становится на свои места. Ты одеваешься и идешь гулять по пустынным улицам города. Сейчас четвертый час ночи. Скоро рассвет. Но все по-прежнему, все в порядке. Ты перепрыгиваешь через заграждение и идешь, раскинув руки и закрыв глаза, шагаешь по разделительной полосе шоссе. Перед твоим закрытым взглядом мелькают яркие вспышки, ведь ты так сильно закрыл глаза, но все в порядке, все по-прежнему. Ты представляешь себе белые полоски краски канатом, а себя – акробатом, но все в порядке, все по-прежнему. Затем ты представляешь себя монеткой, катящейся ровно по острию ножа, но все в порядке, все по-прежнему. Ты открываешь глаза, ты видишь, все в порядке, увеличивающуюся точку, прямо посредине дороги, но все по-прежнему. Точка моментально превращается в летящий на бешеной скорости автомобиль и разлетается вдребезги о монетку, что катится ровно по острию ножа, который разрезает дребезги на две ровных половины. Все в порядке. Ты огладываешься назад: осколки стекла и куски покорёженного железа оседают на зеленую траву невесомой звездной пылью. Ты останавливаешься в смятении. Зрачки заполняет свет или мрак, в контур твоих глаз ровно стучится сердце. Ты, в общем-то, понимаешь, что все в порядке, что все по-прежнему, но медленно и неотвратимо понимаешь: твое сердце стучит неверно. Оно лишь один раз говорит свое неизменное «тук». Будто сон твой, что стучался в ярко очерченную дверь, устал. Возможно, что скоро он вовсе перестанет стучать в эту дверь. Но, конечно, ты все же сможешь гулять по воде. И сплевывать кровью.
Ты закрываешь глаза в комнате с белым потолком и открываешь под чьим-то пристальным взглядом. Твои руки, касавшиеся мягких одеял, теперь крепко пристегнуты к койке кожаными жгутами.
Теперь ты, возможно, сможешь ходить по воде и сплевывать кровью, теперь ты сможешь изменять мир посредством мысли и изгибать по собственному желанию свое сознание, теперь ты, возможно, сможешь услышать эхо твоих слов, отразившееся от другой планеты, и сможешь избежать падения, спрыгнув с крыши небоскреба.
Ты снова погружаешься в свой дивный сон, где дверь уже раскрыта нараспашку, и свет или мрак заставляет тебя жмуриться от страха перед своей слюной цвета и консистенции крови, боли от изгибаемого сознания или от восторга перед прогулками по воде. Ты снова ощущаешь контуры пристальных взглядов, очерченные светом или мраком, ты снова чувствуешь образы их прикосновений, снова видишь размытые тени, хаотично движущиеся в пространстве, сталкивающиеся и проходящие сквозь друг друга. Все они – лики твоих снов, они отражаются от планет, возвращаясь к тебе, с новой страстью стучатся в твою распахнутую дверь, с новым чувством светят в твои ослепленные глаза. Они издеваются над тобой, возвращая тебе один и тот же момент жизни, когда ты мог ходить по воде, когда ты мог изменять мир, когда ты мог летать и не падать.
Ты просыпаешься точно там же, где и заснул. Все в порядке, сердце бьется размеренно и четко, зрачок фокусирует привычные детали обстановки. Ты не помнишь своего сна.
Ты наливаешь себе чашку горячего кофе с молоком, и все теперь точно становится на свои места. Ты одеваешься и идешь гулять по пустынным улицам города. Сейчас четвертый час ночи. Скоро рассвет. Но все по-прежнему, все в порядке. Ты перепрыгиваешь через заграждение и идешь, раскинув руки и закрыв глаза, шагаешь по разделительной полосе шоссе. Перед твоим закрытым взглядом мелькают яркие вспышки, ведь ты так сильно закрыл глаза, но все в порядке, все по-прежнему. Ты представляешь себе белые полоски краски канатом, а себя – акробатом, но все в порядке, все по-прежнему. Затем ты представляешь себя монеткой, катящейся ровно по острию ножа, но все в порядке, все по-прежнему. Ты открываешь глаза, ты видишь, все в порядке, увеличивающуюся точку, прямо посредине дороги, но все по-прежнему. Точка моментально превращается в летящий на бешеной скорости автомобиль и разлетается вдребезги о монетку, что катится ровно по острию ножа, который разрезает дребезги на две ровных половины. Все в порядке. Ты огладываешься назад: осколки стекла и куски покорёженного железа оседают на зеленую траву невесомой звездной пылью. Ты останавливаешься в смятении. Зрачки заполняет свет или мрак, в контур твоих глаз ровно стучится сердце. Ты, в общем-то, понимаешь, что все в порядке, что все по-прежнему, но медленно и неотвратимо понимаешь: твое сердце стучит неверно. Оно лишь один раз говорит свое неизменное «тук». Будто сон твой, что стучался в ярко очерченную дверь, устал. Возможно, что скоро он вовсе перестанет стучать в эту дверь. Но, конечно, ты все же сможешь гулять по воде. И сплевывать кровью.