Есть на севере место под названием Шигнанда. Удивительное название среди преобладающих русских и бурятских. Там галечные берега выдаются далеко в воду, образуя разомкнутое кольцо. Берега эти заросли травой и лесом, так что не видно, что творится внутри кольца. А там устье реки, которая бежит с гор и впадает в Байкал. Вода тихая внутри, кроме того места, где река. А где река, там рыба.
Ну так вот, нас внутрь не пустила начальница эвенкийской родовой общины, дома которой стоят левее входа в бухту. Конфликт вышел неприятный, женщина неприятная и была намерена с нами воевать. А мы с отцом спустили лодку, загрузили её снастями, поставили канистру с бензином, повесили мотор и поехали разговаривать с адекватными людьми в домиках. Перед нами причалила «жестянка» на ямахе, и разговор сперва завязался с её водителем. Потом подошли ещё мужики с берега, и дальнейшего разговора толком я не слышала за шумом пилы дружба, от которой остался только мотор, тогда как сама она служила насосом для воды. А мужик с «жестянки» тем временем выгружал снасти, снимал с носа лодки какие-то ржавые железяки, спускал сети в плёнке, потом показал рыбину, раскусанную пополам, выгрузил два больших ящика такой рыбы, матерясь, и следом вытащил одно за другим тела двух нерпят-подростков и сбросил их рядом со всем остальным.
А история такая. С тех пор, как начались облавы на браконьеров, которые охотились на бельков (шерсть у них белая, непродуваемая, непромокаемая, на шапки, наверное, хорошо), нерп развелось видимо-невидимо. И повадились глупые подростки в сети залазить и рыбу в них есть — ну действительно, зачем мучиться, если для тебя уже всё собрали в одном месте. Залезут, понадкусывают и сами запутываются в этих сетях. Взрослая то нерпа разрывает сети только в путь. Рыбаки злятся неистово. Этот мужик, эвенкийский зять неведомой эвенкийской дочки муж, говорит: «Насыпать бы яду, да перетравить их половину к чёртовой матери». Вот такая грустная история. Да не то, чтобы грустная, а так, про жизнь в отрыве от милых усатых мордочек на картинках.