Горная тропа.

[travikuisuus]

Задумывалось, как большое отдельное произведение, но я подумала, что и этого достаточно для тех, кто умеет читать между строк и слов. Забейте на ценности, на смысл жизни, на религиозные предрассудки... Просто читайте.

Горная тропа

Я взбиралась по горной тропе, почти отвесному склону. Дикий ветер завал в ушах и пытался сбросить меня вниз, но я держалась. Мозоли на руках открылись и кровоточили, мокасины стерлись до дыр, мое лицо было обветрено, но я крепко держалась за скалу, пока мои глаза с надеждой всматривались ввысь, а ноги, хоть и устало, но четко становились на уступы, я жила. Шесть часов назад я впервые подумала, что могу умереть, и чувствовала теперь это каждое мгновенье, но я держалась. Пока мой меч при мне, пока мой лук за моей спиной, и полный колчан стрел, и флейта ждет того момента, когда я снова буду на ней играть, я держалась. Ветер завыл сильнее.

Солнце, глумливо смотревшее на меня своим ярким оком и опалявшее мои и без того светлые волосы весь день, наконец, ушло за утес. И мгновенно ветер наполнился новой силой, почерпнув из глубины каньона ночной холод. Я вздрогнула, но продолжала путь. Я одна поднималась по крутому склону целый день и половину ночи, пробиралась по тропам горных козлов, цепляясь за острые камни. По моим расчетам скоро мой бесконечный подъем должен был закончиться, но сейчас же. И снова налетел поток ветра, камень вырвался из под моей ноги, но я тут же нащупала другой выступ и аккуратно поставила на него ногу. Мышцы снова напряглись, а мысли снова были о смерти. Каждый раз, говоря, что это последний рывок, я обманывала саму себя и свое тело, заставляя его двигаться вперед.

В последний раз я занесла ногу на уступ, рукой потянулась дальше по горизонтальной поверхности плато, подтянулась, уцепилась за кочку и втащила свое измученное тело на скалу. Сон, вопреки всем законам и моему страстному желанию, пришел не сразу. Я с трудом стащила со спины лук, чтобы не раздавить его, и повалилась на спину. Звезды ясно мерцали на небосводе. Они, казалось, всем своим существом желали мне добра, они поздравляли меня. Я знала, что где-то там живет мой Небесный Отец. Он тоже смотрел на меня сейчас, и хоры ангелов прославляли Его. Он поддерживал меня весь этот долгий путь, и я была благодарна Ему за это. Непроизвольно, будто подслушав хор ангелов, я вспомнила слова старого гимна и с пересохшим горлом засвистела его. Я не пела, из моих легких вырывался лишь воздух со свистом, но я пела Ему о том, как я благодарю Его. Слава Богу.

Сквозь муть в глазах я вижу, как надо мной склоняются четыре фигуры. Один раскрывает мой глаз и осматривает зрачок, другой подносит флягу воды ко рту и наклоняет ее. По губам вода бежит ледяной струей, скоро мне удается разлепить их и смочить свой рот, сделать пару глотков. Я закрыла рот. Он убрал флягу.

Вновь я открыла глаза в Херувимрате. Передо мной стояла миска с жидкой едой и железная кружка с водой. Проглотив все, я даже не заметила, что ложкой скребу по дну пустой тарелки. Водой из кружки я смочила лицо и шею. Было жарко. Я снова заснула.

Снова я просыпаюсь в келье Херувимрата. Дышать легче. Я попробовала сесть. Мышцы свело судорогой, и я снова легла, съела еду, что мне принесли, и погрузилась в сон. Кошмары мне никогда не снятся, вообще сны мне никогда не снятся. Я сплю, как убитая всю ночь, и мне не приходится беспокоиться, что я скажу во сне что-нибудь не так. Мысли обо мне убитой разбудили меня. Да, во сне я не вижу снов, но думаю, и мысли могут сыграть со мной злую шутку, разбудив не в самый подходящий момент. Я снова попыталась сесть. На этот раз меня не скрутило, как в первый. Я огляделась: был день, никого в келье не было, и в зале – тоже. Дверь была открыта, через нее проходил свежий воздух. Я опустила ноги на холодный пол, нащупала тапочки и всунула в них ноги. Мне удалось встать, и даже пройти, чтобы взять кимоно с гвоздя, на котором оно висело. Тут я почувствовала жуткую слабость, и мне пришлось вернуться на койку.

Я спала и думала…. Вернее, мне снилось, что я лежу в койке с закрытыми глазами и думаю. Я думаю о том, что испытание не было таким уж тяжелым, что, в сущности, я смогла бы преодолеть и большее. Цель – это главное. Ясно я пока не видела своей цели, но знала, что тактически я подбираюсь к ней ближе. Теперь моё звание было Слушающий Ветер. Тех Слушающих Птиц, кто прошел испытание, можно было пересчитать по пальцам. И Колесничий знал, что такой подход верный. А Птицелов лишь выполнял приказы. Когда-нибудь я стану Птицеловом. Мне этого не хотелось, но, уходя выше, я должна была проверить, кто останется за моей спиной слушать Ветер. Моим Птицеловом был Хеджит, Старый Нищий. Его нелегко переиграть, он всегда оставался Хеджитом, Старым Нищим. Он не мог допустить, чтобы молодой неопытный Слушающий Птиц поменял его имя. Все же, он допустил это. Я не знаю, что его надоумило, я ведь была точно такой же Слушающей Птиц, как и многие другие. Ничего во мне не было сверхъестественного, однако же, все неизменно запутывались в своих мыслях, обрывах, тоннелях, пропадая, падая и погибая. Я уже назвала Хеджита новым именем, осталось только подождать, когда кто-нибудь его окликнет или назовет по имени.

Мои мысли снова разбудили меня – так я ждала этого момента, и теперь проснулась не зря, - Хеджит, Добрый Луч! – Разнесся по залу окрик Колесничего, и зал сразу же наполнился голосами, восклицаниями, вскриками радости, среди которых тут и там мелькало имя Хеджита, Доброго Луча.

Я улыбнулась. Мне было приятно назвать его столько красивым именем, ведь я его неизменно уважаю. Его внешний облик изменился, я еще не знаю, как, но должен был измениться. И характер тоже изменился. Старый Нищий проиграл, победил Добрый Луч. Так было надо.

Я снова попыталась встать с койки. У меня получилось. Я накинула на себя кимоно и, подвязавшись, вышла в зал. Хеджит, Добрый Луч, едва заметив, как я вышла, осветился изнутри, и улыбка и глаза его сияли. Он подошел ко мне и бережно обнял. Мы простояли так немного, я тоже обняла его. Когда он отстранился от меня, то поднял мою руку вверх и громко воскликнул: Асче, Слушающая Ветер. Колесничий расчертил воздух белым посохом с солнцем в навершии, и росчерк засветился мягким золотисто белым светом.

- Подойди, Слушающая Ветер. - Сказал Он, и я подошла. – Раскрой свою ладонь и коснись росчерка Колесничего. Я растопырила пальцы и поставила на росчерке отпечаток своей пятерни. Чувство такое, будто я вся наполнилась невесомым светом, благодатью Всевышнего, единством с природой. Когда я отняла свою руку от росчерка Колесничего, из пальцев моего отпечатка в разные стороны полились лучи, они оставляли за собой шлейфы золотисто белого света. Переплетение этих шлейфов и росчерка Колесничего сложились в огромный цветок призрачно-золотого цвета. Этот цветок, посияв немного, вновь стал обретать вид бесконечных шлейфов. И, наконец, фигура застыла. Это были два росчерка, один – Колесничего, другой – Слушающей Ветер. Я обрела свой росчерк, это было словно имя, которое мне дали. Но до имени было еще далеко…

На этом церемония заканчивалась. Я отошла в сторону от толпы людей разного ранга и подошла к окну, прислушиваясь к Ветру. Ветер на удивление сегодня теплый и лучистый. Я поблагодарила Создателя и обернулась в зал. Колесничий всем желал добра и счастья.

- Слушайте Птиц, Воду, Землю и Ветер, но главное, - говорил Он, - слушайте Всевышнего.

На этих словах Он внезапно обрел крылья и взмыл вверх. Он взлетел к потолку и растворился в зеленых листьях цвета зеленых листьев и солнечного света цвета посоха Колесничего.